День прорыва блокады Ленинграда отмечается в январе. День полного снятия – тоже. Разница между этими событиями – ровно год, мы вспоминаем «Искру» и «Январский гром»... - и забываем о третьем эпизоде, не менее важном. Оно произошло спустя год и месяц после Победы, так что в этом году – 75 лет. Так что круглая дата, и еще какая!
Ленинград - Петербург – морской город, таким он и строился. Поэтому важность того, что случилось 5 июня 1946 года, трудно переоценить. Именно в этот день по Большому корабельному фарватеру в первый раз после войны прошли корабли. Путь от Кронштадта до фарватера Таллин-Хельсинки был свободен. И этот день считается Днем прорыва морской минной блокады Ленинграда. Большой ленинградский порт снова мог начать работу. Логистика налаживалась, жизнь – тоже.
Сейчас трудно в это поверить, но операция по очистке фарватера началась еще в 1943 году – блокада была уже прорвана, но условиях жизни горожан не особенно изменились. По-прежнему оставались скудными продовольственные нормы, город постоянно подвергался обстрелам и бомбардировкам. Именно тогда Военный Совет принял судьбоносное решение, в реализации которого должны были участвовать все судостроительные заводы Северной столицы. Они начали строить минные тральщики – маленькие катера. Нужны были разные суда этого класса. Например, Катерный завод начал выпускать тральщики «КМ» с деревянным корпусом. Немцы широко использовали магнитные мины, так что дерево оказалось идеальным материалом для судов, в задачу которых входило обезвреживание в том числе и таких мин.
Строили эти суда те, кто остался в блокадном Ленинграде – в основном женщины и подростки – истощенные и ослабленные. Как вспоминает Николай Спиридонов, много лет проработавший на Балтийском заводе, его туда брать не хотели – мог ли четырнадцатилетний подросток, не отличавшийся богатырским сложением, выполнять такую тяжелую физическую работу? Да, он жил в том же районе, на этом же заводе работал и его отец, но рост и физическое состояние были серьезным препятствием. Для начала его взяли помощником повара, что было по тем временам тоже совсем неплохо. Потом стал работать в радиорубке, выучился на электромонтера, а потом добровольцем пошел в молодежную бригаду, строившую минные тральщики.
Народа на заводе не хватало. Работа была очень тяжелой. Тем не менее, одновременно закладывали несколько судов. Они были очень нужны. Без них город бы полностью освободить не удалось.
На какой-то момент было остановлено строительство более крупных военных кораблей – в частности, весной по решению Военного Совета на заводах приостановили строительство эсминцев. Их можно было достроить и потом, когда корабли снова смогут выйти в море. Зато флот заказал сразу 38 тральщиков.
На Балтийском заводе их строили в очень сложных условиях. Это было время массированных обстрелов. Электросети работали плохо, соответственно, все работы выполнялись в полумраке. Кроме того, постоянно приходилось работать с вредными веществами – краской, стекловатой. Было ненамного легче, чем на фронте. Судостроители практически не покидали цех – это давало возможность экономить силы. Нормирования смен тоже не было – трудились по несколько дней и ночей подряд, спали тут же, когда уже совсем валились с ног. Лозунг «Всё для фронта, всё для Победы» имел для этих подростков очень конкретное содержание. На фронт их по малолетству не взяли, но они могли спасти чьи-то жизни своим трудом.
В молодежной бригаде были и девушки – сейчас молодых людей этого возраста посчитали бы детьми. Девчонки 14-15 лет в основном разбирали многожильный кабель. Делалось это голыми руками. Работа требовала внимания и аккуратности, поэтому и поручали ее девочкам, несмотря на опасность. Труд юношей был тяжелее физически. На их совести были монтаж и пусконаладка, они даже имели возможность участвовать в ходовых испытаниях.
Это, конечно, нельзя было назвать морской прогулкой. Условия оставались максимально приближенными к боевым. Можно было угодить и под налет, и на мину наскочить - война никого не щадит. Родителям о своих морских экспедициях рабочие не рассказывали – у кого еще оставались родители, конечно. Сами оценивали риск, и случалось, что на их глазах подрывались другие корабли. Это было страшно, но вариантов просто не было. Каждый новый тральщик – это большой шаг к победе, к полной свободе.
Задачей тральщиков было очистить залив, который представлял собой сплошное минное поле. Тральщик шел практически вслепую, никаких средств для обнаружения мин у него не было, рассчитывать можно было только на собственные глаза да на удачу. За катером тянулся трал, перерезавший минрепы. Срезанная мина либо взрывалась сразу, либо всплывала, и тогда ее надо было взорвать снайперским выстрелом. И так – по всей акватории Финского залива. Дело было чрезвычайно сложным – территория вовсе не однородна, здесь полно бухт и бухточек, проливов, островов…Все это «пахари моря» должны были перепахать.
Естественно, все это время никакие другие корабли по заливу не ходили. Это была нечеловеческая работа, но моряки ее выполнили, и 5 июня 1946 года Гидрографический отдел Балтийского флота объявил об открытии Большого фарватера.
По заливу снова пошли корабли, в том числе гражданские. Заработал порт, рыболовецкие суда расширил зону вылова. Однако это вовсе не значило, что залив стал абсолютно безопасен. Траление продолжалось вплоть до 60-х годов. К этому моменту было обезврежено почти двенадцать тысяч мин. Залив полностью открыли для плавания в 1963 году. Но «подарки» времен Второй мировой всплывают и сейчас – правда, они уже потеряли свои боевые качества под воздействием времени и морской воды. Такие предметы в последние годы выбрасывало в Липово, в Усть-Луге, на острова.
Минная война закончилась. Ее участники награждены орденами и медалями, а четверым было присвоено звание Героя Советского Союза. В Петербурге есть два памятника тральщикам – один был открыт в 1990 году в Центральном парке культуры и отдыха. Он посвящен 8-му дивизиону катеров. Второй открыли шесть лет назад на Серафимовском кладбище.
47
Ирина ПОЛЯКОВА
